ч2.гл3



				Прошло часа два-три. В больнице все утихло, многие заснули. Алиса все так же лежала лицом к стене, а Юлька читала. Парниковые розы, которые принесла Наташа, стояли на тумбочке у кровати Юльки, и она чувствовала их свежий и приятный запах. Вдруг снова в коридоре послышались шаги. Те же самые, что и раньше. Кто-то осторожно, но тяжело подошел к двери и остановился. — Алиса, — шепнула Юлька, — смотри, снова он. Алиса села на кровати и прижала палец к губам. Силуэт человека постоял немного у двери и снова исчез. — Мне это не нравится, — сказала Юлька. — Я позвоню дежурной сестре. — Погоди, — сказала Алиса. И тут они услышали, как в коридоре кто-то разговаривает. Несколько человек шли по коридору. Вот они остановились у двери. Дверь медленно раскрылась. Но ничего не случилось. Вошла дежурная сестра Мария Павловна. Это была пожилая и строгая сестра, больные ее не очень любили, потому что она всегда говорила о правилах и о том, что их надо соблюдать. А кому хочется соблюдать правила, особенно если ты уже выздоравливаешь? — Вы не спите, девочки? — спросила она. — Нет. — Алиса, с тобой хочет поговорить Александр Борисович, — сказала она. Алиса очень удивилась: — Алик Борисович? А разве он... Но Алик Борисович уже вошел в палату. — Как себя чувствуете, девочки? — спросил он, как будто и не прощался с ними два или три часа назад. Может, он уже вернулся из кино, подумала Юлька. Но что могло случиться? Поссорился с Шурочкой? — Надеюсь, все в порядке, — сказал Алик Борисович. — А у меня для Алисочки сюрприз. Замечательный сюрприз! Я бы заставил тебя сплясать, но тебе еще вредно. Можешь собираться домой. — Как? (Юлька увидела, как Алиса побледнела.) Не может быть! — Может, может! — Алик так веселился, будто сам вот-вот пустится в пляс. — Все хорошо, что хорошо кончается! За тобой приехал твой папочка. Так что можешь собираться домой. — Мой отец не может приехать, — сказала Алиса. — Деточка, не сопротивляйся, — сказал Алик Борисович. Потом он обернулся к Марии Павловне и сказал строго: — Попрошу вас собрать вещи девочки и подготовить выписку. — Как же так, Александр Борисович? — удивилась Мария Павловна. — Прямо сейчас, на ночь глядя? Нет, я возражаю. — Попрошу не возражать! — сказал Алик совсем другим голосом. Юля никогда бы и не подумала, что он может разговаривать таким голосом. — Выполняйте мое указание. — Завтра утром, — сказала Мария Павловна. — Согласно правилам. С разрешения заведующего отделением. На нарушение правил я не пойду. Тем более что вы, Александр Борисович, уже сменились с дежурства, а дежурного врача нет. — Я не виноват, что ночной дежурный врач куда-то ушел, — сказал Алик. — Он за это ответит. Но мы не можем насильно отрывать ребенка от семьи. Ее отец специально приехал из другого города, он переживает, волнуется. Послушайте. Алик замолчал, и все услышали, как за дверью кто-то громко сопит, а может быть, плачет. — Вот, — сказал Алик Борисович. — Вы хотите нанести травму и ребенку и всей его семье из-за каких-то дурацких правил. Идите, приготовьте документ, я подпишусь где надо, и дело с концом. Проявите наконец человеческие чувства. — Но ребенку еще вредно передвигаться. У нее было сотрясение мозга. — Было и прошло, — ответил Алик. — Я ее сегодня осматривал. Ничего с ней не случится. — Александр Борисович, я вас буквально не узнаю! — воскликнула Мария Павловна. — Вы ведете себя странно. — Идите! — сказал Алик. — И ждите на своем рабочем месте. И если вы не сделаете то, что я вам велел, я на вас напишу жалобу. — Что? — Мария Павловна так удивилась, что чуть в обморок не упала. — Вы... на меня... жалобу? И тут Алик буквально вытолкнул в коридор Марию Павловну и сказал тому, кто ждал снаружи: — Заходите, папаша. Ваша дочка ждет вас с нетерпением. Оттолкнув Марию Павловну, в палату втиснулся мягкий, весь трясущийся от жира толстяк в темных очках и низко надвинутой на лоб шляпе. Это был такой толстый и так странно одетый, словно замаскированный человек, что Юля даже рот открыла от удивления. — Где моя доченька? — сказал толстяк тонким голосом. — Где мое сокровище? — И он, широко раскрыв толстые ручищи, пошел прямо к Алисе. — Идем, идем домой, в семью, к папе и маме, — говорил толстяк, надвигаясь на Алису, как паровоз. — Нет! — закричала вдруг Алиса. — Не смейте подходить ко мне! — Она сидела в кровати, прижавшись спиной к стене и закрывшись одеялом до самого подбородка. — Не смейте! Вы никакой мне не отец! Я вас где-то видела, но вы мне не отец! — Стойте! — крикнула Юлька, которая сразу поверила Алисе. — А то я буду кричать, а вы еще не знаете, как я умею кричать. — Погодите, — остановил толстяка Алик Борисович. — Не надо нервировать детишек. У вашей дочери было сотрясение мозга и травма. Она потеряла память. Она вас не узнает, и в этом нет ничего удивительного. И ты, девочка, не волнуйся. Сейчас мы все вместе вспомним, и ты поедешь домой, все будет хорошо. А ты, Юля, не кричи. Зачем кричать, когда в соседних палатах спят больные дети. Зачем их будить? — Алиса, неужели ты забыла своего дорогого папочку? — сказал толстяк плаксивым голосом. — Ты забыла, как я качал тебя на ручках? Ты забыла, как мы с тобой летали на... При этих словах доктор Алик почему-то схватил толстяка за рукав и зашипел, как змея. — Правильно! — крикнула Юлька. — Еще надо разобраться, какой он ей отец. У него документы есть? — Есть у меня документы, — сказал толстяк. — Все документы. — Он вытащил из кармана широченных брюк пачку каких-то бумажек и помахал ими перед носом Юли. — Девочка, не вмешивайся в дела взрослых, — сказал Алик Юльке. — Тебя никто не приглашал. Тебя это не касается. — Еще как касается! — сказала Юлька. — Меня абсолютно все касается. Вы даже не представляете, как много вещей меня касается. У Юльки было такое состояние, что к ней лучше не подходить, особенно если вспомнить, что она умеет царапаться, как кошка, хотя с первого класса не пускала своего опасного оружия в ход. — Вставай, Алиса, — сказал Алик. — Поторапливайся. Мы убедились, что этот гражданин твой отец. Ты уедешь с ним домой и там сразу все вспомнишь и выздоровеешь. Алик кивнул толстяку, чтобы он забирал дочку, и тот потянулся к Алисе. Но Алиса вскочила во весь рост и прижалась к стене. Руки толстяка, как клешни рака, сомкнулись в пустом месте. — Скорей же! — крикнул Алик. — Сейчас придут! — Они заодно! — крикнула Юлька. — Они заодно! — Конечно, — ответила Алиса, ускользая из рук толстяка и Алика, который зашел со спинки кровати, чтобы помочь лжеотцу. — Ты посмотри на его ботинки! — На чьи ботинки? — Аликины. Юлька, которая тоже стояла на кровати, посмотрела вниз и сразу поняла, в чем дело: оба ботинка Алика Борисовича были на одну ногу. На правую. — Что такое, что такое? — спросил Алик, тоже глядя на свои ботинки. И Юлька увидела совершенно фантастическую штуку: у нее на глазах тот правый ботинок, который был надет на левую ногу, шевельнул носком, изогнулся и превратился в обычный левый ботинок. — Ой! — сказала Юля. — Не обращай внимания, — сказал Алик Борисович. — Моя обычная рассеянность.
			Вдруг раздался крик Алисы. — Юлька! Пока Юлька глядела на ботинки, толстяк ухитрился схватить Алису, и так ловко, что она оказалась прижатой к его боку и не могла сопротивляться. Она болтала ногами, стучала кулаками по мягкому боку, но толстяк не обращал на это никакого внимания. Он опрокинул тумбочку — цветы упали, вода разлилась по полу — и поспешил к двери. Все погибло, подумала Юлька. И тогда она вспомнила славные древние времена, когда на даче она была вождем краснокожих и водила свое суровое племя в смелый набег на бледнолицых соседей. Она издала боевой клич ирокезов и прыгнула, как пантера. Когтями она вцепилась в щеку толстяка. От клича зазвенели стекла, и одно даже вылетело наружу. Все, кто спал в больнице, проснулись. Воробьи попадали с веток, вороны взлетели к самым облакам, один шофер въехал в кювет, потому что подумал, что его обгоняет пожарная машина.

			Как потом выяснилось, только дежурный ночной врач не проснулся — кто-то сделал ему укол снотворного, и он спал в подвале на куче картошки. Нападение Юльки было таким неожиданным и сильным, что толстяк выпустил Алису и она упала на пол, замахал руками, чтобы сбросить повисшую на нем Юльку, и, когда ему удалось это сделать, помчался к двери, сорвав ее с петель. Дверь стукнулась о другую стенку коридора. Алик Борисович завопил: «Тррпррф!» — и убежал вслед за толстяком. Юлька с Алисой сидели на полу и мотали головами, чтобы прийти в себя. — Ну, как мы их? — спросила Юлька. — У тебя, наверно, швы разошлись, — сказала Алиса. — И вообще ты настоящий друг. — Так это был не твой отец? — Нет, никакой он мне не отец. Это космический пират, его зовут Весельчак У. — Ты с ума сошла, Алиска! Какой еще космический пират? — Я тебе все расскажу. Я тебе теперь полностью доверяю. Только пускай все немного успокоятся. Слышишь, сюда уже бегут. Это бежала Мария Павловна. — Что случилось? — воскликнула она, влетая в палату. — Девочки, почему вы сидите на полу? И еще в воде! Это совершенно запрещено правилами. Девочки рассмеялись и встали. Уже прибежала и другая сестра, с третьего этажа. Кто-то из ходячих больных заглянул в палату. В коридоре кто-то еще спросил: — Где взрыв? Где был взрыв? — Я ничего не понимаю, — сказала Мария Павловна. — Я во всем виновата. А где же Александр Борисович? И где твой отец, Алиса? — Какой Александр Борисович? — спросила Алиса. — Какой отец? — Которые только что были здесь! — Никого здесь не было. У Юльки глаза стали квадратными от удивления. — Как же... — вмешалась она. — Никто не приходил, — повторила Алиса таким голосом, что Юля сразу поняла: надо молчать и со всем соглашаться. — Я собственными глазами видела... — начала Мария Павловна, но осеклась и спросила: — А кто разбил окно? Кто кричал? Кто сорвал дверь? Не пытайтесь меня дурачить, я и так ничего не понимаю. — Такой неожиданный порыв ветра, — сказала Алиса. — Наверно, смерч разбил окно, и со свистом сбросил нас с кроватей, и даже дверь вылетела. Разве непонятно? — Нет, я положительно схожу с ума! — сказала Мария Павловна. — Собственными глазами я видела Александра Борисовича и другого гражданина, такого полного, представительного. Они послали меня за историей болезни Алисы... — Мария Павловна, — сказала Алиса, — я думаю, что лучше позвонить Алику Борисовичу по телефону. Он, наверно, уже вернулся из кино и сидит дома. И он вам скажет, что ни в какую больницу он не ходил и моего отца не видел. — И я это сделаю, — сказала Мария Павловна строго. — И немедленно. Я этого так не оставлю! Кто-то здесь сошел с ума. Надеюсь, что не я. Только сначала я принесу вам сухие пижамы и переведу вас в бокс — нельзя же ночевать в открытом помещении. Когда Мария Павловна закрыла за девочками дверь в бокс и они улеглись на новые кровати, Юлька спросила: — Почему ты велела ей позвонить Алику? Он же еще бежит по улице. — Ты ничего не поняла, — сказала Алиса, — Алик здесь совершенно ни при чем. Он весь вечер гулял со своей Шурочкой. И сейчас пьет чай. Это был никакой не Алик Борисович. Я сначала не догадалась. Это был сообщник Весельчака У, тоже космический пират, Крысс с планеты Крокрыс. Они за мной гонятся. А если ты мне не веришь, то подожди, пока придет Мария Павловна и скажет, что разговаривала с Аликом. — Не могла же я спутать Алика... и Мария Павловна его узнала. — И я тоже сначала ошиблась. Потому что Крысс — великий гипнотизер. Вот только с ботинками ошибся. Помнишь? — Помню, — сказала Юлька. В дверь заглянула Мария Павловна и сказала страшным громким шепотом: — С ума сошла только я! Александр Борисович сидит дома и пьет чай. Он надо мной... смеялся!